Потрясающе смелый и харизматичный мужик. Сидели у них в штабе, беседовали.
"Меня четыре раза в интернете мёртвым объявляли. Не дождутся, вот он я, живой. Последний раз парализовало, только моргать мог. Пожизненную инвалидность первой группы влепили. Ничего, поднялся. Контузия, не слышу ничего, но что такое контузия, это фигня вообще...
Тут недавно в живот попали. Главное - кровищи - я думал, что все внутренности разворотило. Нашли девочку какую-то на улице бойцы мои. Спрашивают: "Шить умеешь?". Она только плечами пожала, говорит - умею, наверное. Ну её ко мне притащили, живот этот показали, стали уговаривать, чтоб зашила. А то, говорят, помрёт ведь командир от кровотечения.
А я лежу, прикинь, натурально помираю. Представляю, как меня закапывать будут, что хорошего скажут, как бойцы в воздух выстрелят...
А девчонка эта такая смелая оказалась. Говорит, я никогда людей не шила, но если некому... Только надо сначала осколок вытащить. Давайте, говорит, ножницы и спирт и мне светите хоть чем-то. И его держите, чтоб не дёргался.
Дали мне стакан спирта, обернули нож тряпкой и в зубы сунули вместо анестезии. И стоят бойцы, в шесть фонариков светят. Девчонка эта, Танюшка, ножницы спиртягой протёрла и начала меня резать. Ща покажу. Вот отсюда, от паха. Ничего, что я при тебе в трусах? Ладно, тут война, на войне не стесняются. То есть осколок вот тут, около пупка, а она резать издалека начала. У самой руки трясутся, бойцы тоже испуганные, фонарики дрожат в руках.
И вот я до этого-то лежал помирал, а как она резать начала - ну прям так жить захотелось сразу!! Дошла она до осколка, вытаскивает и ржёт. Говорит: "Тебя что, из рогатки что ль ранили?". Я смотрю, а у неё в руках камушек. Маленький, круглый, правда какими из рогатки стреляют. Снаряд в землю попал, а мне в живот камушек прилетел. И задел какую-то крохотную венку, в которой крови много. Вот от количества кровищи я и думал, что у меня там уже все кишки выпали.
Бойцы от смеха фонари пороняли, Танька орёт: "Вы чо творите, светите, мне шить надо!". Хорошая девчонка, до сих пор с ней общаемся."
Надо сказать, что накануне этого разговора Стаса ранили в ногу. Снайпер обстрелял его машину. Попали бы в голову, но он наклонился из машины вытряхнуть пепельницу, и пуля в этот момент прошла насквозь через его подголовник. А вот ногу задело серьёзно. Стас замотал ранение тряпками и скотчем и наотрез отказался ехать в больницу.
Когда мы потом поехали к раненым, мы с Вовой (он второй на этих фотографиях и на танке на крайних) договорились с хирургом, чтобы Стаса перевязали по-нормальному.
При виде хирурга командир наш просто исчез. Сбежал с такой скоростью, что мы ничего понять не успели. Только грохот по лестнице стоял.
Уставший хирург пожал плечами: "Бесполезно. Я его знаю. Не поймаете. Он уколов боится до обморока. При виде шприца парализованный в коридор уполз с такой скоростью, что девчонки мои - медсёстры - его бегом догнать не могли".
Нашли мы нашего командира только на улице, Стас курил одну сигарету за другой.
- Вы что, совсем?! Предатели! Айболитам меня сдать хотели?! У них же шприцы, они же сейчас уколы делать начнут!!! Да я лучше сдохну, чем укол!!!
Непобедимый легендарный луганский полевой командир Сергей Викторович, позывной "Стас". Сберёг огромное количество бойцов. Жёны и матери ополченцев за него просто молятся. Отдаёт пленных мальчишек мамкам. Отбил несчитанное количество военной техники у врага, силами не самого огромного отряда сдерживает украинскую армию на подходах к Луганску. Не боится вообще ничего, готов в любой момент без базара отдать жизнь за родину.
Уколов только боится, вот ведь удивительно..."
Journal information